ПРЕДИСЛОВІЕ.

У каждаго народа есть завѣтныя имена, которыя никогда не забываются, напротивъ — чѣмъ дальше развивается историческая жизнь народа, тѣмъ ярче, свѣтлѣе становится въ памяти потомства нравственный обликъ тѣхъ дѣятелей, которые, отдавъ всѣ силы на служеніе своему народу, успѣли оказать ему существенныя услуги. Такіе дѣятели становятся излюбленными народными героями, составляютъ его національную славу, ихъ подвиги прославляются въ позднѣйшихъ сказаніяхъ и пѣсняхъ. Это — какъ бы звѣзды на историческомъ горизонтѣ, освѣщающія весь дальнѣйшій историческій путь народа. Еще выше значеніе тѣхъ дѣятелей, жизнь которыхъ озаряется ореоломъ святости, которые умѣли совершать дѣло служенія своему народу въ угожденіе Богу. Тогда они становятся ангелами-хранителями своего народа, предстателями за него предъ Богомъ, къ нимъ въ тяжелыя годины обращается народъ съ молитвою о помощи, ихъ небесной защитѣ приписываетъ счастливыя событія и случаи избавленія отъ разныхъ бѣдствій.

Но чѣмъ выше значеніе священной личности въ исторіи и памяти народной, тѣмъ труднѣе для позднѣйшаго жизнеописателя воспроизвести ея свѣтлый образъ. Чтобы объяснить тайну того благоговѣнія, той горячей любви, которыми народъ наградилъ своихъ избранниковъ, необходимо своимъ разсказомъ произвести на своихъ читателей приблизительно такое же впечатлѣніе, какое производилъ самъ историческій дѣятель на своихъ современниковъ, необходимо разсказать жизнь народнаго подвижника и героя такъ, чтѳбы въ сердцахъ отдаленныхъ потомковъ вспыхнула искра любви къ нему, одушевлявшей его современниковъ. Но вѣдь это - задача почти неисполнимая по своей трудности. "Горе тебѣ, бѣдный человѣче! — восклицаетъ современникъ-очевидецъ, приступая къ описанію кончины св. Александра Невскаго,—какъ опишешь ты кончину господина своего? Какъ не выпадутъ у тебя зеницы вмѣстѣ съ слезами? Какъ отъ тоски не разорвется у тебя сердце? Человѣкъ можетъ оставить отца, а добраго господина нельзя оставить, съ нимъ бы и въ гробъ легъ, если бъ можно было!» Такъ выражали свою любовь современники.

Задача жизнеописателя нѣсколько облегчается, если о жизни великаго и святого человѣка сохранились богатыя историческія свидѣтельетва. Но, къ великому сожалѣнію, въ разсказъ о св. Александрѣ Невскомъ намъ приходится довольствоваться скудными историческими извѣстіями. Лѣтописныя извѣстія о лицахъ и событіяхъ XIII и XIV вв. кратки, отрывочны, сухи. «Тяжекъ становится для историка его трудъ въ XIII и XIV вѣкахъ, когда онъ остается съ одною сѣверною лѣтописью; появленіе грамотъ, число которыхъ все болѣе и болѣе увеличивается, даетъ ему новый богатый матеріалъ, но все не восполняетъ того, о чемъ молчатъ лѣтописи, а лѣтописи молчатъ о самомъ главномъ, о причинахъ событій, не даютъ видѣть связи явленій. Нѣтъ болѣе живой драматической формы разсказа, къ какой историкъ привыкъ вь южной лѣтописи; въ сѣверной лѣтописи дѣйствующія лица дѣйствуютъ молча; воюютъ, мирятся: ни они сами не скажутъ, ни лѣтописецъ отъ себя не прибавитъ, за что они воюютъ, вслѣдствіе чего мирятся; въ городѣ, на дворѣ княжескомъ ничего не слышно, все тихо; всѣ сидятъ запершись и думаютъ думу про себя; отворяются двери, выходятъ люди на сцену, дѣлаютъ что-нибудь, но дѣлаютъ молча. Конечно, здѣсь выражается характеръ эпохи, характеръ цѣлаго народонаселения, котораго дѣйствующія лица являются представителями. Лѣтописецъ не могъ выдумывать рѣчей, которыхъ онъ не слыхалъ; но, съ другой стороны, нельзя не замѣтить, что самъ лѣтописецъ не разговорчивъ, ибо въ его характерѣ также отражается характеръ эпохи, характеръ цѣлаго народонаселенія" (Исторія Россіи —Соловьева, т. IV, 371).

Съ другой стороны уваженіе къ памяти героя не позволяетъ пускаться въ догадки, предположения, создавать образы и картины для оживленія разсказа. Надлежитъ постоянно помнить строгое предостереженіе великаго московскаго святителя Филарета: «Не надежно для насъ догадками проникнуть въ души святыхъ, которые далеко выше нашего созерцанія. Надежнѣе слѣдовать простымъ сказаніямъ очевидцевъ и близкихъ къ нимъ» (Письм. м. Филарета къ архіеп. Филарету черниговск. Приб. къ Твор. св. отецъ 1864г., т. I, 341). Единственное средство - сколько-нибудь помочь горю—это самому автору проникнуться глубокимъ благоговѣаіемъ и любовію къ предмету изображенія и чутьемъ сердца угадать то, на что не даютъ отвѣта соображенія разсудка. Согрѣтая глубокимъ искреннимъ чувствомъ рѣчь коснется сердца читателя—сердце сердцу вѣсть подаетъ. Но, увы! мы глубоко сознаемъ свою немощь въ этомъ отношеніи, сравнительно съ жизнеописателями древнихъ временъ. Начиная свой разсказъ, они своимъ восторженнымъ духомъ возносились къ высокому идеалу нравственнаго совершенства въ лицѣ угодника, житіе котораго писали. "Какъ старинный миніатюристъ XIII вѣка,—говоритъ почтенный изслѣдователь русской старины,—украшая священныя рукописи изображеніями, хотя и свѣдущъ былъ въ искусствѣ, но отъ благочестиваго умиленія, по выраженію Данта ("Ch'ha l'abito dellarte е man che treman", Раrаd. XIII, 78), трепетала рука его: такъ и авторъ житія, приступая къ своему благочестивому подвигу, признается, что онъ, взявъ трость и начавъ ею писать, не разъ бросалъ ее: "трепетна бо ми десница, яко скверна сущи и не достойна къ начинанію повѣсти"; но потомъ, утѣшаясь молитвою и находя въ ней для себя и нравственную подпору, и творческое вдохновеніе, принимался писать, какъ бы въ поэтическомъ восторгѣ, весь проникнутый вѣрованіемъ и любовью къ изображаемому имъ угоднику> (Древнерусская народная литература и искусство— θ. Буслаева, т. II, 239).

Главнымъ источникомъ нашихъ свѣдѣній о св. в. кн. Александрѣ Невскомъ служитъ житіе его, написанное современникомъ. Въ краткомъ отрывочномъ разсказѣ <самовидца возраста его> живо отображается глубокое впечатлѣніе, произведенное святымъ княземъ на современниковъ. Живыя черты, которыми современникъ обрисовываеть личность своего добраго господина», тѣмъ болѣе драгоцѣнны для насъ, что ихъ, какъ сказано выше, не встрѣчаетея въ сѣверной лѣтописи. «О велицѣмъ князи нашемъ Александрѣ «Ярославичѣ, о умномъ и кроткомъ и смысленномъ, о храбромъ, тезоименитомъ царя Александра Макидоньскаго, подобникѣ царю Алевхысу крѣпкому и храброму, сице бысть повѣсть о немъ, ему же бяше Богъ лѣта приложилъ по его правдѣ, и угобзи ему Богъ дни и чьсти въ славу его. О Господѣ Бозѣ нашемъ, азъ, худый и грѣшный и малосмысленный, покушаюся написати житіе св. в. кн. Александра Ярославича, внука в. кн. Всеволода. Понеже слышахомъ отъ отецъ своихъ, и самовидецъ есмь възраста его, и радъ быхъ исповѣдалъ святое и честное житіе его славное; но яко же Приточникъ рече: «въ злохитру душю не внидетъ мудрость; на высокихъ бо краѣхъ есть посреди же стезь стояще, при вратъ сильныхъ присѣдить. Аще грубъ есмь умомъ, но молитвою Св. Богородицы и поспѣшеніемъ св. в. кн. Александра начатокъ положю». Такъ начинаетъ современникъ свое жизнеописаніе, которое дошло до насъ, по словамъ изслѣдователя древнерусскихъ житій святыхъ, "въ свѣжемъ, не потертомъ позднимъ преданіемъ видѣ". Начиная писать каждую новую главу, мы внимательно перечитывали жизнеописаніе современника. стараясь проникнуться тѣмъ настроеніемъ, которое сказывается въ его словахъ. Не намъ судить, насколько это удалось. Мы можемъ сказать только, что насъ ни на минуту не оставляло искреннѣйшее желаніе—"да не будетъ ми лгати на святаго"!

Да не посѣтуетъ читатель на то, что въ предлагаемомъ жизнеописаніи св. Александра Невскаго онъ встрѣтитъ подробное воспроизведеніе эпохи, событій и всѣхъ обетоятельствъ времеии, имѣющихъ то или другое отношеніе къ личности св. князя. То были темныя, тяжелыя времена! За то, по выраженію поэта, "чѣмъ ночь темнѣй— тѣмъ звѣзды ярче"!.. "Якоже ароматы,—говоритъ великій святитель московскій,—чѣмъ болѣе растираются руками, тѣмъ больше издаютъ благоуханія: тако и житія святыхъ, чѣмъ болѣе углубляемъ мы въ нихъ свое размышленіе, тѣмъ болѣе открывается святость и слава праведныхъ, а наша польза" (Московск. митроп. Платона слово на день преподобнаго Сергія, т. V. 26). И если наша книга введетъ хотя нѣсколько читателя въ глубокую древность, въ родную завѣтную старину, дастъ возможность иодышать ея воздухомъ, если нашъ разсказъ сколько-нибудь оживитъ въ душѣ читателя свѣтлый образъ святого и великаго подвижника земли русской, обновитъ чувства любви и благоговѣнія къ его священной памяти,—мы сочтемъ себя вполнѣ вознагражденными за трудъ.

М. Хитровъ.

1881 г. 28 ноября.